Находилась библиотека К.Маркса в здании, где сейчас находится «Грековка», на Серафимовича у Братского.
Абы кто туда попасть не мог, потому что, как я сказал, библиотека была научная. Там было две «выдачи» и два читальных зала. Студенческий читальный зал даже по меркам тех времён был не шибко большой. О его размерах можно судить по пяти окнам фасада здания: за ними этот зал и находился. А в ширину он был метров 6-8. Помещалось в нём человек 200-250. Во время сессий – январе, июне, - он был обычно забит под завязку, все остальное время года был полупустым, а в июле-августе так вообще пустовал. Другой читальный был для научных работников. Туда могли попасть только люди с дипломами, ну и, понятное дело, с разными учёными степенями. Залом это помещение было трудно назвать: оно было метров (кв) в 20-25. Впрочем, оно, кажется, и называлось не «читальным залом», а «кабинетом научных работников». Был ещё очень симпатичный внутренний дворик, расположенный между этими двумя залами. В него можно было попасть как из студенческой «выдачи», так и из «выдачи» научных работников. И выйти в этот дворик мог любой, не зависимо от того, каким залом он пользовался. Правда, было негласное правило: в часы наплывов научных работников студенты старались не досаждать им своим мельтешением в этом дворике. Но если посещаемость библиотеки студентами регулировалась сезонно, то научными сотрудниками – временем суток. Большая часть их предпочитал приходить с утреца или ближе к вечеру. Так что большую часть дня и обычный студент мог себе позволить наслаждаться чтением в этом уютном дворике (но не во время сессии, летней, само собой).
Первый раз попал я в это здание ещё будучи школьником. Хотя, понятное дело, формальных прав на это не имел. Я не был ни отличником, ни особым умником – как говорит нынешняя молодёжь, «батаном», - но читал довольно много. По нынешним меркам, так очень много – 2-3 книги в неделю, это минимум. По большей части это были, понятное дело, детективы и приключенческая литература. Но немало читал и разной научно-популярной. В то время, в отличие от нынешнего, её было много, написана она была часто очень увлекательно. И написанием такой научно-популярной литературы не брезговали очень даже известные и именитые учёные. До определённого времени мне вполне хватало тех книг, которые были у нас дома, в школьной библиотеке и районной детской. Да и с друзьями мы обменивались особо интересными книгами – обычная для тех времён история.
Но в 9 кл. произошло одно знаменательное событие. Мы тогда по программе изучали астрономию. Сейчас её, слышал, вообще выкинули из школьной программы. Дикость. Не удивительно, что по одному из последних опросов четверть нынешних подростков уверены, что Солнце вращается вокруг Земли. Правда, и в наше время астрономию считали не самым важным предметом. Чуть выше пения и рисования. Но всё равно считали важной для общей образованности. И немало для этой общей образованности этот предмет действительно давал. По крайней мере, мы точно знали, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот.
Кроме того нам очень повезло с учителем астрономии. Но это я сейчас понимаю. А тогда об этом не задумывался. Принимал как должное. Хотелось бы написать об этом незаурядном человеке в разделе «Навсегда в нашей памяти», но не могу сейчас даже вспомнить его имени отчества. И фотографии нет. Его даже нет на нашей школьной выпускной фотографии – там же не всех учителей размещали. А астрономия ж была «второсортным предметом».
Как я сейчас понимаю, занесло его в нашу школу случайно и по ряду не весёлых обстоятельств. В школе он появился недавно – года за два-три до описываемых событий. Несмотря на всю «второстепенность» преподаваемого им предмета, все учителя относились к нему с очень большим уважением и часто обращались с вопросами, не имеющими отношение к астрономии.
Был он не высок ростом, щупловат и, даже на фоне общей скромности одежды тогдашних учителей, отличался особой скромностью и небрежностью в своей одежде. Воссоздавая сейчас в памяти его облик, я понимаю, что он был евреем. Но тогда мы о таких вопросах не задумывались. Ну еврей, ну армянин, ну татарин, ну грек… кого только не было среди учеников и учителей нашей – да и не только нашей – школы. Никто об этом даже не задумывался. Все национальные различия воспринимались, как гастрономические особенности, своеобразие музыкально репертуара и домашних обычаев… Складывая сейчас в голове всё это вместе, я так понимаю, что нашего «астронома» из-за чего-то «туранули» из какого-то КБ или академического института.
Мы его очень любили. И на его уроках вели себя «как шёлковые». Хотя, казалось, он к этому не прилагал никаких усилий. (Ну, а какая обычно была дисциплинка на уроках «второстепенных» дисциплин, все, наверное, помнят. Хотя, конечно, всё это не идёт не в какое сравнении с тем бардаком, который творится в большинстве современных школ). Его уроки были увлекательными рассказами. Причём увлекательность достигалась не за счёт содержательности, научной глубины. Он умел просто рассказывать о сложных теоретических вопросах. Многие разделы физики мы поняли больше благодаря урокам астрономии, чем урокам собственно физики. А многое, что он рассказывал, в тогдашнем курсе школьной физики вообще не преподавалось. В частности первые внятные представления о теории относительности и азах квантовой механики я получил на этих школьных уроках астрономии. Понятное дело, реальной школьной программы он в своих рассказах не придерживался и как таковых домашних заданий не давал. В конце урока он обычно называл один-два параграфа школьного учебника, как он говорил, «для любознательных», а «для особо любознательных» писал на доске название двух-трёх книжек. Соответственно, не было никаких опросов и проверок домашнего задания. Просто в ходе рассказа он вдруг обращался к нам: «а кто может нам напомнить…», - задавал вопрос, ну, например, сколько планет в Солнечной системе? Или что такое Облако Аорта?... И исходя из активности при ответах на эти его вопросы, каким-то непонятным нам образом выводил четверные оценки. Но никому и в голову не приходило их оспаривать. Прежде всего, потому что они всех устраивали. Половина класса получала «пятёрки», из остальной половины – три четверти «четвёрки», а остальные – три-четыре закоренелых «двоечника», - «тройки» (но и эти «двоечники» твёрдо знали, что Земля вращается вокруг Солнца, сколько планет в Солнечной системе и как они называются).
Ещё одним фактором, определявшим его «четверные», было чтение рекомендованных им книг. За две-три недели до окончания четверти он осведомлялся, прочитал ли кто-нибудь хоть что-то из рекомендованных им книг. Поднималось с десяток рук. Иные успевали прочесть и не одну из предложенных книг. Тогда наш «астроном» предлагал «поделиться полученными знаниями» со своими одноклассниками. Поначалу желающие находились с трудом – два-три человека, обычно их отличников. Но потом осмелели и другие. Потому что наши корявые сбивчивые пересказывания прочитанного он опять умел превращать в увлекательное действо, по ходу наших рассказов задавая «наводящие вопросы», «напоминая» какие-то факты и идеи. В результате получался очень живой диалог, в ходе которого не только те, кто слушал наши «рефераты» получали много важных и интересных сведений, но сами те, кто пересказывал книги, начинали полнее и глубже понимать то, что прочитали. Заодно мы получили неплохую школу умения излагать свои мысли, которая потом неплохо нам пригодилась в ВУЗах.
А вначале второй четверти он предложил нам, как бы сейчас сказали, «суперпроект». Надо сказать, что накануне учебного года, о котором идёт речь, состоялась историческая высадка американцев на Луну. Об этом событии сообщили и в Советском Союзе. И, даже, показали по телевидению запись в сек.30, как Армстронг ступает на Луну. Но в целом отношение было такое: ну и что тут особенного, зато у нас есть свой «лунный трактор». Особо рассказы и разговоры на эту тему не поощрялись. Но наш «астроном» на эти негласные запреты плевал и на каждом уроке обязательно вставлял рассказ о том или ином эпизоде или технической подробности американской высадки на Луну. Как уже гораздо позже я узнал, в то время на «закрытых показах» демонстрировался американский документальный фильм о той лунной экспедиции. Крутили его в том числе и в разных академических НИИ. И кто-то из старых знакомых, как я понимаю, передал нашему «астроному» фотографии из кадров этого фильма. Он, конечно, не смог удержаться и первый урок второй четверти полностью посвятил рассказу о высадке на Луну, пустив по рукам десятка три фотографий, иллюстрирующих основные этапы этого события.
Закончил он свой рассказ, повторив известную фразу Армстронга про маленький шажок и гигантский шаг. Затем очень так прозрачно намекнул, что лет через двадцать-тридцать первый человек может уже высадится на Марсе, и таким человеком может стать любой из нас, если очень постарается. (Как опять же позже стало известно, в то время марсианская программа действительно начинала у нас разрабатываться). А затем, как он сказал, человечество шагнёт ещё дальше в космос. И он предложил нам не просто помечтать, а попробовать реально спроектировать такой полёт в дальний космос за пределы Солнечной системы. «Без дураков» сделать настоящий научно и технически проработанный проект на основании доступных нам знаний. Предложил создать исследовательскую группу (если получится не одну) человек из 4-6, где каждый бы занимался отдельной темой: разработкой маршрута полёта, проектированием двигателей, проектированием систем жизнеобеспечения, подготовкой отбора участников экспедиции и т.д. На разработку проектов давалось две четверти. Представить мы их должны были уже в четвёртой четверти накануне Дня космонавтики.
Желающих поучаствовать в этом проекте оказалось немало. Сформировалось две группы по 4-5 человек. В одну из них записался и я. И взялся за «разработку» нового двигателя для корабля для межзвёздных полётов. Тогда я мечтал участвовать в проектировании и строительстве ракет. Потом мне не удалось оказаться причастным к проектированию и строительству ракет. Но всю жизнь я посвятил проектированию и производству самых разных двигателей.
Тут я заканчиваю рассказ, который, как я уже сказал, следовало бы поместить в раздел «Навсегда в нашей памяти», и возвращаюсь к рассказу о библиотеке.
Очень скоро я понял, что чтобы подготовить свой проект по-настоящему интересным, но при этом не на уровне простых детских фантазий, а научно и технически обоснованным, «Техникой молодёжи» и научно-популярной литературой, которая была в моём распоряжении, не обойдешься. И тогда, мама, заметив мои «творческие метания», предложила свою помощь. Как-то мы договорились встретится на остановке, когда она будет возвращаться с работы, и мы пошли в библиотеку К.Маркса: она была не очень далеко от нашего дома. Поначалу она отвела меня в каталог, вместе мы пару часов по нему полазили, выбрали с десяток книг, пару из них мама с разу «заказала» и на следующий день принесла домой. Но вскоре выяснилось, что таким способом получения нужных мне книг было невозможно. Во-первых, не все книги выдавали на дом (кстати, это позволялось только для научных работников, студенты такой привилегией не пользовались). А во-вторых, были ограничении на количество книг, которые можно было взять домой. А маме самой часто нужны были книги для своей работы. В конце концов, мама нашла решение: она уговорила разрешить мне по её читательскому билету получать книги для чтения в библиотеке. И четыре месяца – с декабря по март, - я почти всё своё свободное время пропадал в библиотеке. И на следующий год, уже без фанатизма, но достаточно часто, я ходил в эту библиотеку, готовясь к поступлению. Потом уже ходил на полных законных основаниях сначала по студенческому читательскому билету, а потом и билету «кабинета научных работников»…
Несомненно, современная «Публичка» обладает многими достоинствами. Но она потеряла дух старой научной библиотеки К.Маркса. Она – в духе времени, - скорее некая ярмарка информации. А библиотека К.Маркса – по крайней мере, в моих тогдашних ощущениях и теперешних воспоминаниях, - была Храмом Знаний с особой атмосферой не суетливой серьёзности и домашнего уюта.
Похожие ощущения у меня возникали потом только в домах моих научных руководителей, в семьях настоящих потомственных русских интеллигентов, с их неповторимым духом сочетания интеллектуальной глубины, простоты и душевности.
